ПЕСНЬ ДЕСЯТАЯ.
ДОЛОНИЯ
Все при своих кораблях,
и цари и герои ахеян,
Спали целую ночь,
побежденные сном благотворным;
Но Атрид Агамемнон,
ахенского пастырь народа,
Сладкого сна не вкушал,
волнуемый множеством мыслей.
5 Словно как молнией блещет
супруг лепокудрыя Геры1,
Если готовит иль дождь
бесконечный, иль град вредоносный,
Или метель, как снега
убеляют широкие степи,
Или погибельной брани
огромную пасть отверзает, —
Так многократно вздыхал
Агамемнон, глубоко от сердца,
10 Скорбью гнетомого; самая
внутренность в нем трепетала;
Ибо когда озирал он
троянский стан, удивлялся
Их огням неисчетным,
пылающим пред Илионом,
Звуку свирелей, цевниц и
смятенному шуму народа.
Но когда он взирал на
ахейский стан неподвижный,
15 Клоки власов у себя из главы исторгал,
вознося их
Зевсу всевышнему: тяжко
стенало в нем гордое сердце.
Дума сия наконец
показалася лучшей Атриду —
С Нестором первым
увидеться, мудрым Нелеевы сыном,
С ним не успеют ли вместе
устроить совет непорочный,
20 Как им беду отвратить от стесненной
рати ахейской;
Встал Атрейон и с
поспешностью перси одеял хитоном;
К белым ногам привязал
красивого вида плесницы;
Сверху покрылся великого
льва окровавленной кожей,
Рыжей, огромной, от выи до
пят, и копьем ополчился.
25 Страхом таким же и царь Менелай
волновался; на очи
Сон и к нему не сходил:
трепетал он, да бед не претерпят
Мужи ахейцы, которые все
по водам беспредельным
К Трое пришли, за него
дерзновенную брань подымая.
Встал и широкие плечи
покрыл он пардовой кожей,
30 Пятнами пестрой; на голову шлем,
приподнявши, надвинул,
Медью блестящий, и, дрот
захвативши в могучую руку,
Так он пошел, чтобы брата
воздвигнуть, который верховным
Был царем аргивян и, как
бог, почитался народом,
Он, при корме корабля,
покрывавшегось пышным доспехом,
35 Брата нашел, и был для него посетитель
приятный.
Первый к нему возгласил
Менелай, воинственник славный:
«Что воружаешься, брат
мой почтенный? или от ахеян
Хочешь к троянам послать
соглядатая? Но, признаюся,
Я трепещу, чтоб не
вызвался кто на подобное дело
40 И чтоб враждебных мужей соглядать не
пошел одинокий
В сумраках ночи глухой:
человек дерзосердый он будет».
Брату в ответ говорил
повелитель мужей Агамемнон:
«Нужда в совете и мне и
тебе, Менелай благородный,
В мудром совете, который
бы мог защитить и избавить
45 Рать аргивян и суда; изменилось
Кронидово сердце:
К Гектору, к жертвам его
преклонил он с любовию душу!
Нет, никогда не видал я,
ниже не слыхал, чтоб единый
Смертный столько чудес, и
в день лишь единый, предпринял,
Сколько свершил над
ахейцами Гектор, Зевесу любезный,
50 Гектор, который не сын ни богини
бессмертной, ни бога.
Но что свершил он, о том
сокрушаться ахеяне будут
Часто и долго; такие беды
сотворил он ахейцам!
Но иди, Менелай, призови
Девкалида, Аякса,
Прямо спеши к кораблям, а
к почтенному сыну Нелея
55 Сам я иду и восстать преклоню, не
захочет ли старец
Стражей священный сонм
навестить и блюстись приказать им;
Верно, ему покорятся
охотнее; сын его храбрый
Стражи начальствует
сонмом, и с ним Девкалида сподвижник,
Вождь Мерион;
предпочтительно им поручили мы стражу».
60 И его вопросил Менелай,
воинственник славный:
«Что же мне ты прикажешь и
как повелишь, Агамемнон:
Там ли остаться, у них,
твоего ожидая прихода,
Или к тебе поспешать
возвратиться, как всё накажу им?»
Вновь Менелаю вещал повелитель мужей Агамемнон:
65 «Там ты останься, чтоб мы не могли
разойтися с тобою,
Ходя в сумраке: много
дорог по широкому стану.
Где же пойдешь, окликай, и
всем советуй стеречься;
Каждого мужа, Атрид,
именуй по отцу и по роду;
Всех приветливо чествуй,
и сам ни пред кем не величься.
70 Ныне и мы потрудимся, как прочие;
жребий таков наш!
Зевс на нас, на
родившихся, тяжкое горе возвергнул!»
Так говоря, отпускает он
брата, разумно наставив;
Сам наконец поспешает к
владыке народов Нелиду.
Старца находит при черном
его корабле против кущи,
75 В мягком одре, и при нем боевые лежали
доспехи:
Выпуклый щит, и два копия,
и шелом светозарный;
Подле и пояс лежал
разноцветный, который сей старец
Часто еще препоясывал, в
бой мужегубный готовясь
Рать предводить: еще не
сдавался он старости грустной.
80 Нестор, привставши на локоть и голову
с ложа поднявши,
К сыну Атрея вещал и его
вопрошал громогласно:
«Кто ты? и что меж судами
по ратному стану здесь ходишь
В сумраке ночи один, как
покоятся все человеки?
Друга ли ты или, может
быть, меска сбежавшего ищешь?
85 Что тебе нужно? Окликнись, а молча ко
мне не ходи ты!»
Старцу немедля
ответствовал пастырь мужей Агамемнон:
«Нестор, почтеннейший
старец, великая слава данаев!
Ты Агамемнона видишь,
которого Зевс промыслитель
Более всех подвергнул
трудам бесконечным, покуда
90 В персях моих остается дыханье и
движутся ноги.
Так я скитаюсь; на очи мои
ниже ночью не сходит
Сладостный сон, и на думах
лишь брань и напасти ахеян!
Так за ахеян жестоко
страшуся я: дух мой не в силах
Твердость свою сохранять,
но волнуется; сердце из персей
95 Вырваться хочет, и ноги мои подо мною
трепещут!
Если что делать намерен
ты (сон и к тебе не приходит),
Встань, о Нелид, и ко
стражам ахейским дойдем и осмотрим.
Может быть, все,
удрученные скучным трудом и дремотой,
Сну предалися они и о
страже опасной забыли.
100 Рати же гордых врагов недалеко; а мы и не
знаем,
В сумраке ночи они не
хотят ли внезапно ударить».
Сыну Атрея ответствовал
Нестор, конник геренский:
«Славою светлый Атрид,
повелитель мужей Агамемнон!
Замыслы Гектору, верно, не
все промыслитель небесный
105 Ныне исполнит, как гордый он ждет; и его
удручит он
Горем, я чаю, и большим,
когда Ахиллес быстроногий
Храброе сердце свое
отвратит от несчастного гнева.
Следовать рад я с тобою;
пойдем, и других мы разбудим
Храбрых вождей: Диомеда
героя, царя Одиссея,
110 С ними Аякса быстрого2,
также Филеева сына.
Если б еще кто-нибудь
поспешил и к собранию призвал
Идоменея царя и подобного
богу Аякса3:
Их корабли на конце
становища, отсюда не близко.
Но Менелая, любезного мне
и почтенного друга,
115 Я укорю, хоть тебя и прогневаю: нет, не
сокрою!
Он почивает, тебя одного
заставляет трудиться!
Ныне он должен бы около
храбрых и сам потрудиться,
Должен бы всех их просить,
настоит нестерпимая нужда!»
Нестору вновь отвечал
повелитель мужей Агамемнон:
120 «Старец, другою порой укорять я советую
брата:
Часто медлителен он и как
будто к трудам неохотен, —
Но не от праздности
низкой или от незнания дела:
Смотрит всегда на меня,
моего начинания ждущий.
Ныне же встал до меня и ко
мне неожидан явился.
125 Брата послал я просить предводителей, коих
ты назвал.
Но поспешим, и найдем, я
надеюся, их мы у башни,
Вместе с дружиной
стражебною: там повелел я собраться».
Снова Атриду
ответствовал Нестор, конник геренский:
«Ежели так, из данаев
никто на него не возропщет:
130 Каждый послушает, если он что запретит иль
прикажет».
Так говоря, одевал он
перси широким хитоном;
К белым ногам привязал
прекрасного вида плесницы,
После — кругом застегнул
он двойной свой, широкопадущий,
Пурпурный плащ, по
котором струилась косматая волна;
135 И, копье захватив, повершенное острою медью,
Так устремился Нелид меж
судов и меж кущей ахеян.
Там сперва Одиссея,
советами равного Зевсу,
Поднял от сна
восклицающий громко возница геренский.
Скоро дошел до души
Одиссеевой Несторов голос:
140 Выступил он из-под кущи и так говорил
воеводам:
«Что меж судами одни по
воинскому ходите стану
В сумраке ночи? какая
пришла неизбежная нужда?»
Сыну Лаэрта
ответствовал Нестор, конник геренский:
«Сын благородный Лаэртов,
герой Одиссей многоумный!
145 Ты не ропщи: аргивянам жестокая нужда
приходит!
С нами иди, и других мы
разбудим, с которыми должно
Ныне ж решить на совете,
бежать ли нам или сражаться».
Рек он, — и быстро под
кущу вступил Одиссей многоумный,
Щит свой узорный за плечи
закинул и следовал с ними.
150 К сыну Тидея пошли и нашли Диомеда лежащим
Одаль от сени, с оружием;
около ратные друга
Спали; столовьем их были
щиты, у постелей их копья
Прямо стояли, вонзенные
древками; медь их далеко
В мраке блистала, как
молния Зевса. Герой в середине
155 Спал, и постелью была ему кожа вола
стенового;
Светлый, блестящий ковер
лежал у него в изголовье.
Близко пришедши, будил
почивавшего Нестор почтенный,
Трогая краем ноги, и в
лицо укорял Диомеда:
«Встань, Диомед! и что ты
всю ночь почиваешь беспечно?
160 Или забыл, что трояне, заняв возвышение
поля,
Близко стоят пред судами
и узкое место нас делит?»
Так говорил; почивавший
с постели стремительно вспрянул
И, обратяся к нему,
произнес крылатые речи:
«Слишком заботливый
старец, трудов никогда ты не бросишь!
165 Нет ли у нас и других, в ополчении младших
данаев,
Коим приличнее было б
вождей нас будить по порядку,
Ходя по стану ахейскому;
неутомим ты, о старец!»
Сыну Тидея ответствовал
Нестор, конник геренский:
«Так, Диомед, справедливо
ты все и разумно вещаешь.
170 Есть у меня и сыны непорочные, есть и народа
Много подвластного: было
б кому обходить и сзывать вас;
Но жестокая нужда
аргивских мужей постигает!
Всем аргивянам теперь на
мечном острии распростерта
Или погибель позорная,
или спасение4 жизни!
175 Но поспеши ты и сына Филеева с быстрым
Аяксом
К нам призови: ты моложе
меня и о мне сожалеешь».
Рек; Диомед, немедля
покрывшийся львиною кожей,
Рыжей, огромной, до пят
доходящей, и дрот захвативши,
Быстро пошел, разбудил
воевод и привел их с собою.
180 Скоро владыки ахеян достигнули собранных
стражей,
И не в дремоте они
предводителей стражи застали:
Бодро младые ахейцы, с
оружием в дланях, сидели.
Словно как псы у овчарни
овец стерегут беспокойно,
Сильного зверя зачуяв,
который из гор, голодалый,
185 Лесом идет; подымается шумная противу зверя
Псов и людей стерегущих
тревога, их сон пропадает. —
Так пропадал на очах
усладительный сон у ахеян,
Стан охраняющих в грозную
ночь: непрестанно на поле
Взоры вперяли они, чтоб
узнать, не идут ли трояне.
190 С радостью старец узрел их и, более дух
ободряя,
Весело к ним говорил,
устремляя крылатые речи:
«Так стерегитесь,
любезные дети! никто и не думай,
Стоя на страже, о сне: да
не будем мы в радость враждебным»
Так говоря, перенесся за
ров; и за ним устремились
195 Все скиптроносцы ахейские, сколько звано их
к совету.
С ними герой Мерион и
Несторов сын знаменитый
Следовал: сами цари
пригласили и их для совета.
Вместе они, перешедшие
ров, пред стеною изрытый,
Сели на чистой поляне, на
месте, свободном от трупов
200 В сече убитых, отколь возвратился
крушительный Гектор,
Рать истреблявший данаев,
доколе их ночь не покрыла;
Там воеводы, сидящие,
между собой говорили.
Речь им полезную начал
геренский воинственник Нестор:
«Други! не может ли
кто-либо сам на свое положиться
205 Смелое сердце и ныне же к гордым троянам
пробраться
В мраке ночном? не возьмет
ли врага он, бродящего с краю;
Или не может ли между
троян разговора услышать,
Как меж собою они
полагают: решились ли твердо
Здесь оставаться далеко
от города или обратно
210 Мнят от судов отступить, как уже одолели
данаев.
Если бы то он услышал и к
нам невредим возвратился,
О, великая слава была бы
ему в поднебесной,
Слава у всех человеков;
ему и награда прекрасна!
Сколько ни есть над
судами ахейских начальников храбрых,
215 Каждый из них наградит возвратившегось
черной овцою
С агнцем сосущим, —
награда, с которой ничто не сравнится;
Будет всегда он участник
и празднеств, и дружеских пиршеств»
Рек, — и никто не
ответствовал, все хранили молчанье.
Первый меж них взговорил
Диомед, воеватель могучий:
220 «Нестор! меня побуждает душа и отважное
сердце
В стан враждебный войти,
недалеко лежащий троянский.
Но когда и другой кто со
мною идти пожелает,
Более бодрости мне и
веселости более будет.
Двум совокупно идущим,
один пред другим вымышляет,
225 Что для успеха полезно; один же хотя бы и
мыслил, —
Медленней дума его и
слабее решительность духа».
Так говорил, — и идти с
ним хотящие многие встали:
Оба Аякса хотят,
нестрашимые слуги Арея;
Хочет герой Мерион,
Фразимед беспредельно желает;
230 Хочет и светлый Атрид Менелай, знаменитый
копейщик;
Хочет и царь Одиссей во
враждебные сонмы проникнуть, —
Смелый: всегда у него на
опасности сердце дерзало.
Но меж них возгласил
повелитель мужей Агамемнон:
«Отрасль Тидея,
любезнейший мне Диомед благородный!
235 Спутника сам для себя избирай, и кого
пожелаешь;
Кто из представших, как
мыслишь, отважнейший: многие жаждут.
Но, из почтения тайного,
лучшего к делу не брось ты
И не выбери худшего,
страху души уступая;
Нет, на род не взирай ты,
хотя б и державнейший был он».
240 Так Агамемнон вещал, за царя Менелая
страшася.
К ним же вновь говорил
Диомед, воеватель бесстрашный:
«Ежели мне самому избрать
вы друга велите,
Как я любимца богов,
Одиссея героя забуду?
Сердце его, как ничье,
предприимчиво; дух благородный
245 Тверд и в трудах и в бедах; и любим он
Палладой Афиной!
Если сопутник мой он, из
огня мы горящего оба
К вам возвратимся: так в
нем обилен на вымыслы разум».
Но ему возразил Одиссей,
знаменитый страдалец:
«Слишком меня не хвали, не
хули, Диомед благородный, —
250 Знающим всё говоришь ты царям и героям
ахейским.
Лучше пойдем мы! Ночь
убегает, и близко Денница;
Звезды ушли уж далеко;
более двух уже долей
Ночь совершила5, и только что третия доля
осталась».
Так говоря, покрывалися
оба оружием страшным.
255 Несторов сын, Фразимед воинственный, дал
Диомеду
Медяный нож двулезвенный
(свой при судах он оставил),
Отдал и щит; на главу же
героя из кожи воловой
Шлем он надел, но без
гребня, без блях, называемый плоским,
Коим чело у себя
покрывает цветущая младость.
260 Вождь Мерион предложил Одиссею и лук и
колчан свой,
Отдал и меч; на главу же
надел Лаэртида героя
Шлем из кожи; внутри
перепутанный часто ремнями,
Крепко натянут он был, а
снаружи по шлему торчали
Белые вепря клыки, и сюда
и туда воздымаясь
265 В стройных, красивых рядах; в середине же
полстью подбит он.
Шлем сей — древле из стен
Элеона похитил Автолик,
Там Горменида Аминтора
дом крепкозданный разрушив;
В Скандии ж отдал его
Киферийскому Амфидамасу;
Амфидамас подарил, как
гостинец приязненный. Молу;
270 Мол, наконец, Мериону вручил его, храброму
сыну;
Ныне сей шлем знаменитый
главу осенил Одиссея.
Так Одиссей с Диомедом,
покрывшись оружием страшным,
Оба пустилися, там же
оставив старейшин ахейских;
Доброе знаменье храбрым
немедля послала Афина —
275 Цаплю на правой руке от дороги; они не видали
Птицы сквозь сумраки
ночи, но слышали звонкие крики.
Птицей обрадован был
Одиссей и взмолился Афине:
«Глас мой услышь,
громовержцем рожденная! Ты, о богиня,
Мне соприсущна во всяком
труде: от тебя не скрываю
280 Дум я моих; но теперь благосклонною будь
мне, Афина!
Дай нам к ахейским судам
возвратиться покрытыми славой,
Сделав великое дело, на
долгое горе троянам!»
И взмолился второй,
Диомед, воеватель могучий:
«Ныне услышь и меня,
необорная дщерь Эгиоха!
285 Спутницей будь мне, какою была ты герою
Тидею
К Фивам, куда он с
посольством ходил от народов аргивских;
Возле Асоповых вод
аргивян меднолатных оставив,
Мирные вести отец мой
кадмеянам нес браноносным
В град, но, из града
идущий, деяния, страшные слуху,
290 Сделал, с тобой: благосклонная ты
предстояла Тидею.
Так ты по мне поборай и
меня сохрани, о богиня!
В жертву тебе принесу я
широкочелистую краву,
Юную, выя которой еще не
склонялась под иго;
В жертву ее принесу я, с
рогами, облитыми златом».
295 Так говорили, молясь; и вняла им Паллада
Афина.
Кончив герои мольбу
громовержца великого дщери,
Оба пустились, как львы
дерзновенные, в сумраке ночи,
Полем убийства, по трупам,
по сбруям и токам кровавым.
Тою порой и троянским
сынам Приамид не позволил
300 Сну предаваться; собрал для совета мужей
знаменитых,
Всех в ополченье
троянском вождей и советников мудрых.
Собранным вместе мужам,
предлагал он совет им полезный:
«Кто среди вас за награду
великую мне обещает
Славное дело свершить? А
награда богатая будет:
305 Дам колесницу тому и яремных коней
гордовыйных
Двух, превосходнейших
всех при судах быстролетных данайских,
Кто между вами дерзнет (а
покрылся б он светлою славой!)
В сумраке ночи к
ахейскому стану дойти и разведать:
Так ли ахеян суда, как и
прежде, опасно стрегомы;6
310 Или, уже укрощенные силою нашей, ахейцы
Между собой совещают о
бегстве и нынешней ночью
Стражи держать не желают,
трудом изнуренные тяжким».
Так говорил; но молчанье
глубокое все сохраняли.
Был меж троянами некто
Долон, троянца Эвмеда,
315 Вестника, сын, богатый и златом, богатый и
медью;
Рек он, — и Гектор
поднял свой скипетр и клялся Долону:
«Сам Эгиох мне свидетель,
супруг громовержущий Геры!
330 Муж в Илионе другой на Пелидовых коней не
сядет:
Ты лишь единый, клянуся я,
оными славиться будешь».
Рек он — и суетно
клялся, но сердце разжег у троянца.
Быстро и лук свой кривой,
и колчан он за плечи забросил,
Сверху покрылся кожей
косматого волка седого;
335 Шлем же хорёвый надел и острым копьем
ополчился.
Так от троянского стана
пошел он к судам; но троянцу
Вспять не прийти от судов,
чтобы Гектору вести доставить.
Он, за собой лишь оставил
толпы и коней и народа,
Резво дорогой пошел.
Подходящего скоро приметил
340 Царь Одиссей и сопутнику так говорил,
Диомеду:
«Верно, сей муж, Диомед, из
троянского стана подходит!
Он, но еще не уверен я,
наших судов соглядатай;
Или подходит, чтоб
чей-либо труп из убитых ограбить.
Но позволим сначала
немного ему по долине
345 Нас миновать, а потом устремимся и верно
изловим,
Быстро напав; но когда,
убегающий, нас упредит он,
Помни, от стана его к
кораблям отбивай непрестанно,
Пикой грозя, чтобы он не
успел убежать к Илиону».
Так сговоряся, они у
дороги, меж грудами трупов,
350 Оба припали, а он мимо их пробежал,
безрассудный.
Но, лишь прошел он
настолько, как борозды нивы бывают,
Мулами вспаханной (долее
мулы волов тяжконогих
Могут плуг составной
волочить по глубокому пару),
Бросились гнаться герои,
— и стал он, топот услышав.
Чаял он в сердце своем,
что друзья из троянского стана
355 Кликать обратно его, по велению Гектора,
гнались.
Но, лишь предстали они на
полет копия или меньше,
Лица врагов он узнал и
проворные ноги направил
К бегству, и быстро они за
бегущим пустились в погоню.
360 Словно как два острозубые пса, приобыкшие к
ловле,
Серну иль зайца подняв,
постоянно упорные гонят
Местом лесистым, а он пред
гонящими, визгая, скачет, —
Так Диомед и рушитель
градов Одиссеи илионца
Полем, отрезав от войск,
постоянно упорные гнали.
365 Но, как готов уже был он с ахейскою стражей
смеситься,
Прямо к судам
устремляяся, — ревность вдохнула Афина
Сыну Тидея, да в рати
никто не успеет хвалиться
Славой, что ранил он
прежде, а сам да не явится после.
Бросясь с копьем
занесенным, вскричал Диомед на троянца:
370 «Стой иль настигну тебя я копьем! и
напрасно, надеюсь,
Будешь от рук ты моих
избегать неминуемой смерти!»
Рек он — и ринул копье, и
с намереньем мимо прокинул:
Быстро над правым плечом
пролетевши, блестящее жалом,
В землю воткнулось копье,
и троянец стал, цепенея:
375 Губы его затряслися, и зубы во рту
застучали;
С ужаса бледный стоял он,
а те, задыхаясь, предстали,
Оба схватили его — и
Долон, прослезяся, воскликнул:
«О, пощадите! я выкуп вам
дам, у меня изобильно
Злата и меди в дому и
красивых изделий железа.
380 С радостью даст вам из них неисчислимый
выкуп отец мой,
Если узнает, что жив я у
вас на судах мореходных».
Но ему на ответ говорил
Одиссей многоумный:
«Будь спокоен и думы о
смерти отринь ты от сердца.
Лучше ответствуй ты мне,
но скажи совершенную правду:
385 Что к кораблям аргивян от троянского стана
бредешь ты
В темную ночь и один, как
покоятся все человеки?
Грабить ли хочешь ты
мертвых, лежащих на битвенном поле?
Или ты Гектором послан,
дабы пред судами ахеян
Все рассмотреть? или
собственным сердцем к сему побужден ты?»
390 Бледный Долон отвечал, и под ним трепетали
колена:
«Гектор, на горе, меня в
искушение ввел против воли;
Он Ахиллеса великого
коней мне твердокопытых
Клялся отдать и его
колесницу, блестящую медью.
Мне ж приказал он — под
быстролетящими мраками ночи
395 К вашему стану враждебному близко дойти и
разведать,
Так ли суда аргивян, как и
прежде, опасно стрегомы
Или, уже укрощенные
ратною нашею силой,
Вы совещаетесь в домы
бежать и во время ночное
Стражи держать не хотите,
трудом изнуренные тяжким».
400 Тихо осклабясь, к нему говорил Одиссей
многоумный:
«О! даров не ничтожных
душа у тебя возжелала:
Коней Пелида героя!
Жестоки, троянец, те кони;
Их укротить и править для
каждого смертного мужа
Трудно, кроме Ахиллеса,
бессмертной матери сына!
405 Но ответствуй еще и скажи совершенную
правду:
Где, отправляясь, оставил
ты Гектора, сил воеводу?
Где у него боевые доспехи,
быстрые кони?
Где ополченья другие
троянские, стражи и станы?
Как меж собою они
полагают: решились ли твердо
410 Здесь оставаться, далеко от города, или
обратно
Мнят от судов отступить,
как уже одолели ахеян?»
Вновь отвечал Одиссею
Долон, соглядатай троянский:
«Храбрый, охотно тебе
совершенную правду скажу я:
Гектор, когда уходил я,
остался с мужами совета,
415 С ними советуясь подле могилы почтенного
Ила,
Одаль от шума; но стражей,
герой, о каких вопрошаешь,
Нет особливых, чтоб стан
охраняли или сторожили".
Сколько же в стане огней,
у огнищ их, которым лишь нужда,
Бодрствуют ночью трояне,
один убеждая другого
420 Быть осторожным; а все дальноземцы,
союзники Трои,
Спят беззаботно и стражу
троянам одним оставляют:
Нет у людей сих близко ни
жен, ни детей их любезных».
Снова Долона
выспрашивал царь Одиссей многоумный:
«Как же союзники — вместе
с рядами троян конеборных,
425 Или особо спят? расскажи мне, знать я желаю».
Снова ему отвечал Долон,
соглядатай троянский:
«Все расскажу я тебе,
говоря совершенную правду:
К морю кариян ряды и
стрельцов криволуких пеонов,
Там же лелегов дружины,
кавконов и славных пеласгов;
430 Около Фимбры ликийцы стоят и гордые мизы,
Рать фригиян
колесничников, рать конеборцев меонян.
Но почто вам, герои,
расспрашивать порознь о каждом?
Если желаете оба в
троянское войско проникнуть,
Вот новопришлые, с краю,
от всех особливо, фракийцы;
435 С ними и царь их Рез, воинственный сын
Эйонея.
Видел я Резовых коней,
прекраснейших коней, огромных;
Снега белее они и в
ристании быстры, как ветер.
Златом, сребром у него
изукрашена вся колесница.
Сам под доспехом златым,
поразительным, дивным для взора,
440 Царь сей пришел, под доспехом, который не
нам, человекам
Смертным, прилично
носить, но бессмертным богам олимпийским.
Ныне — ведите меня вы к
своим кораблям быстролетным,
Или свяжите и в узах
оставьте на месте, доколе
Вы не придете обратно и в
том не уверитесь сами,
445 Правду ли я вам, герои, рассказывал или
неправду».
Грозно взглянув на него,
взговорил Диомед непреклонный
«Нет, о спасенье, Долон,
невзирая на добрые вести,
Дум не влагай себе в
сердце, как впал уже в руки ты наши.
Если тебе мы свободу
дадим и обратно отпустим,
450 Верно, ты снова придешь к кораблям
мореходным ахеян,
Тайно осматривать их или
явно с нами сражаться.
Но когда уже дух под моею
рукою испустишь,
Более ты не возможешь
погибелен быть аргивянам».
Рек, — и как тот, у него
подбородок рукою дрожащей
455 Тронув, хотел умолять, Диомед замахнул и по
вые
Острым ножом поразил и
рассек ее крепкие жилы:
Быстро, еще с говорящего,
в прах голова соскочила.
Шлем хорёвый они с головы
соглядатая сняли,
Волчью кожу, разрывчатый
лук и огромную пику.
460 Все же то вместе Афине, добычи дарующей, в
жертву
Поднял горe Одиссей и
молящийся громко воскликнул:
«Радуйся жертвой, Афина! к
тебе мы всегда на Олимпе
К первой взываем,
бессмертных моля! Но еще, о богиня,
Нас предводи ты к мужам и
к коням, на ночлеги фракиян!»
465 Так произнес — и поднятое всё на зеленой
мирике
Царь Одиссей положил и
означил приметою видной,
Вкруг наломавши тростей и
ветвей полнорослых мирики,
Чтобы его не минуть им,
идущим под сумраком ночи.
Сами пустились вперед,
чрез тела и кровавые токи.
470 Скоро достигли идущие крайнего стана
фракиян.
Воины спали, трудом
утомленные; все их доспехи
Пышные, подле же их, в три
ряда в благолепном устройстве
Сложены были, и пара коней
перед каждым стояла.
Рез посреди почивал, и его
быстроногие кони
475 Подле стояли, привязаны к задней скобе
колесницы.
Первый его усмотрев.
Одиссей указал Диомеду:
«Вот сей муж, Диомед, и вот
те самые кони,
Кони фракийские, коих
означил Долон умерщвленный.
Но начинай, окажи ты
ужасную силу: не время
480 С острым оружием праздно стоять. Иль
отвязывай коней,
Или мужей побивай ты; а я
постараюсь об конях».
Рек он, — и сыну Тидееву
крепость вдохнула Афина:
Начал рубить он кругом;
поднялися ужасные стоны
Воев, мечом поражаемых,
кровью земля закраснела.
485 Словно как лев, на стадо бесстражное коз или
агниц
Ночью набредши и гибель
замысля, бросается быстрый, —
Так на фракийских мужей
Диомед бросался могучий;
Он их двенадцать убил.
Между тем Одиссей хитроумный
Каждого мужа, который
мечом Диомеда зарублен,
490 За ногу сзади схватив, выволакивал быстро
из ряду,
С мыслию той на душе, чтоб
фракийские бурные кони
Вышли спокойно за ним и
невольно не дрогнули б сердцем,
Прямо идя по убитым, еще
не привычные к трупам.
Но Тидид наконец до царя
приступает, могучий;
495 Реза третьегонадесять сладостной жизни
лишил он.
Царь тяжело застонал: у
него сновидением грозным
Ночью стоял над главой —
Диомед, по совету Афины.
Тою порой Одиссей
отвязывал Резовых коней;
Вместе уздами связал и из
ратного толпища вывел,
500 Луком своим поражая, бича же блестящего в
руку
Он захватить не помыслил
с узорной царя колесницы.
Свистнул потом Одиссей,
подавая знак Диомеду.
Тот же стоял и думал, что
еще смелого сделать:
Взяв ли царя колесницу, с
оружием в ней драгоценным,
505 Быстро за дышло увлечь, либо вынести, вверх
приподнявши,
Или еще ему более душ у
фракиян исторгнуть?
Думы герою сии
обращавшему в сердце, Афина
Близко предстала и так
провещала Тидееву сыну:
«Вспомни уже об
отшествии, сын благородный Тидея!
510 Время к судам возвратиться, да к ним не
придешь ты бегущий,
Если троянских мужей
небожитель враждебный пробудит».
Так изрекла, — и
постигнул он голос богини вещавшей,
Быстро вскочил на коня.
Одиссей обоих погонял их
Луком, и кони летели к
судам мореходным ахеян.
515 Тою порой соглядал не беспечно и Феб
сребролукий.
Он усмотрел, что Афина
сопутствует сыну Тидея,
И, негодуя, в великое
войско троян устремился.
Там пробудил он фракиян
советника Гиппокоона,
Резова родича храброго; с
ложа он спрянул и, бледный,
520 Видя лишь место пустое, где быстрые кони
стояли,
Вкруг на побоище свежем
фракиян трепещущих видя,
Громко взрыдал и по имени
кликал любезного друга.
Крик по троянскому
воинству, страшная встала тревога;
Быстро сбежались толпы и
делам изумлялись ужасным,
525 Кои враги совершили и к черным судам
возвратились.
Те
же, когда принеслись, где убит соглядатай
троянский,
Бурных коней удержал
Одиссей, бессмертным любезный;
Но Тидид, соскочив и
кровавые взявши корысти,
В руки подал Одиссею и
изнова прянул на коней.
530 Тот их ударил; но кони покорные сами летели
К сеням ахейским: туда их
несло и желание сердца.
Нестор, их топот
услышавши первый, вещал меж царями:
«Друга любезные, воинств
ахейских вожди и владыки!
Правду я или неправду, но
выскажу, сердце велит мне;
535 Коней, стремительно скачущих, топот мне
слух поражает.
Если бы сын то Лаэрта и
сын дерзновенный Тидея
Так неожиданно гнали
троянских коней звуконогих!
Но трепещу я, о други мои,
не они ль пострадали,
Воины наши храбрейшие; в
стане, встревоженном ими!»
540 Не была старцем кончена речь, как явились
герои;
С коней на дол соскочили,
и сонм аргивян восхищенный
Их привечал и руками, и
сладкими окрест словами.
Первый стал их
расспрашивать Нестор, конник геренский:
«Как, Одиссей знаменитый,
великая слава ахеян,
545 Как вы коней сих добыли? Отважно ли оба
проникли
В войско троянское? или
вам бог даровал их представший?
Солнца лучам светозарным
они совершенно подобны!
Я завсегда обращаюсь с
троянами; праздно, надеюсь,
Я не стою пред судами,
хотя и седой уже воин;
550 Но таких я коней не видал, не приметил
доныне!
Бог, без сомнения, в
встречу явившийся, вам даровал их:
Вас обоих одинаково любит
как Зевс громовержец,
Так и Зевесова дочь,
светлоокая дева Паллада!»
Сыну Нелея ответствовал
царь Одиссей многоумный:
555 «Сын знаменитый Нелея, великая слава ахеян!
Богу, когда соизволит, и
лучших, чем видите, коней,
Верно, легко даровать:
божества беспредельно могущи!
Эти ж, старец почтенный,
вновь пришлые в стане троянском
Кони фракийцев; у них и
царя Диомед наш могучий
560 Смерти предал, и двенадцать сподвижников,
всё знаменитых!
Но тринадцатый нами убит,
при судах, соглядатай,
Коего высмотреть ночью
великое воинство наше
Ныне же Гектор послал и
другие сановники Трои».
Так говорящий, за ров
перегнал он коней звуконогих,
565 Радостно-гордый, толпой окруженный веселых
данаев.
Скоро герои, пришед к
Диомедовой куще красивой,
Коней ремнями искусно
разрезанных узд привязали
К конским яслям, где и
другие царя Диомеда
Бурные кони стояли,
питаяся сладкой пшеницей.
570 Но Лаэртид на корабль доспех Долонов
кровавый
Взнес, пока не устроится
жертва Палладе богине.
Сами же тою порой,
погрузившися в волны морские,
Пот и прах смывали на
голенях, вые и бедрах;
И когда уже всё от
жестокого пота морскою
575 Влагой очистили тело и сердце свое
освежили,
Оба еще омывались в
красивоотесанных мойнах.
Так омывшись они,
умащенные светлым елеем,
Сели с друзьями за пир; и
из чаши великой Афине,
Полными кубками,
сладостней меда вино возливали.
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. Супруг лепокудрыя Геры — Зевс. Назад
2. Аякс быстрый — Аякс, сын Оилея. Сын Филея — Мегес. Назад
3. Подобный богу Аякс — Аякс, сын Теламона. Назад
4. ...на мечном острии распростерта или погибель... или спасение... — Пословица древних греков: “Будущая судьба колеблется, как на острие меча”. Назад
5. ...более двух уже долей ночь совершила... — Греки разделяли ночь на три части и время определяли по звездам. Назад
6. Так ли ахеян суда, как и прежде, опасно стрегомы... — сторожат ли ахейцы суда так же бдительно, с опаской. Назад